Едва я открыл дверь квартиры, раздался телефонный звонок.Мордехай. Решил узнать, видел ли я сегодняшнюю газету. Вместо ответа я напомнилему про мокрую пеленку.

Имен Мордехай никогда не слышал. Я передал ему свой разговорс Онтарио.

– Мне искренне жаль, Майкл.

– И мне. – Слова застревали в глотке, не хотели выходить.

Я договорился с Мордехаем встретиться позже, опустился надиван и без единого движения просидел около часа.

Когда оцепенение прошло, спустился на улицу и вытащил избагажника “лексуса” пакеты с едой и подарками.

* * *

Наверное, любопытство заставило Мордехая явиться в полденько мне в офис. До этого ему не раз приходилось бывать в солидных и крупныхфирмах, но сейчас Грин хотел увидеть место, где упал с разнесенным черепомМистер. Я показал ему конференц-зал, кратко упомянув об основных моментах тогопамятного дня, затем мы спустились вниз и сели в его машину. Слава Богу,движение в выходной день было не особо напряженным – на другие машины Мордехайне обращал внимания.

– Матери Лонти Бертон тридцать восемь. В данное время онаотбывает десятилетний срок за торговлю наркотиками, – сообщил он. – Есть двабрата – тоже за решеткой.

Сама Лонти занималась проституцией и курила крэк. Об отценичего не известно.

– Откуда сведения?

– Я разыскал ее бабку. Когда она виделась с Лонти впоследний раз, у той было трое детишек. Зарабатывала на жизнь помогая матери.Бабка сказала, что порвала с дочерью и внучкой всякие отношения после того, какони связались с наркотиками.

– В таком случае кто будет их хоронить?

– Те же люди, что хоронили Харди.

– В какую сумму обходятся приличные похороны?

– Как договориться. Хочешь помочь?

– Но кто-то же должен о них позаботиться.

Проезжая по Пенсильвания-авеню мимо внушительного зданияконгресса, за которым виднелся купол Капитолия, я не мог не послать проклятийпо адресу идиотов, ежемесячно бросающих на ветер миллионы долларов, в то времякак тысячи их сограждан не имеют самого убогого пристанища.

Почему четверо детишек должны были умереть на улице, чуть лине у стен этих колоссов?

Среди моих соседей по кварталу найдется немало таких,которые скажут, что беднягам было бы лучше и вовсе не рождаться.

Тела находились в корпусе медицинской экспертизы натерритории центрального окружного госпиталя – в мрачном двухэтажном здании скоричневыми стенами, где размещался также и морг. Если в течение сорока восьмичасов за ними никто не явится, то после обязательного бальзамирования их уложатв простые деревянные гробы, отвезут на кладбище у стадиона имени РобертаКеннеди и быстренько закопают.

На стоянке Мордехай с трудом нашел свободное место.

– Ты по-прежнему уверен, что хочешь войти?

– Думаю, да.

Зная в отличие от меня дорогу, Грин пошел первым. Наохранника в мешковатой форме, попытавшегося нас задержать, он наорал так, чтомне стало худо. Страж в испуге отшатнулся от стеклянных дверей, где чернойкраской было выведено слово “МОРГ”, и Мордехай уверенно переступил порог.

– Мордехай Грин, адвокат семейства Бертон! – с вызовомрявкнул он сидевшему за столом дежурного молодому человеку.

Пальцы парня проворно забегали по клавиатуре компьютера,после чего он принялся листать какие-то бумаги.

– Чем, черт побери, вы заняты? – вновь сорвался на крикГрин.

Впервые подняв на посетителей глаза, дежурный не сразуосознал, какой значительной фигуре он противостоит.

– Одну минуту, сэр.

– Можно подумать, у них здесь лежат тысячи мертвецов! –возмущенно повернулся ко мне Мордехай.

Мне вспомнилась история с извинениями. Похоже, основнойметод общения с государственными чиновниками у Мордехая – агрессивнаянапористость.

К столу дежурного подошел очень бледный мужчина с не слишкомудачно выкрашенными в черный цвет волосами. На нем были синий лабораторныйхалат и ботинки на толстой резиновой подошве. Вяло пожав нам руки, он назвалсяБиллом. Где, интересно, администрация находит людей, желающих работать в морге?

Билл распахнул перед нами дверь, мы пошли в основноехранилище по чистому коридору, здесь было намного прохладнее, чем в приемной.

– Сколько вы их сегодня получили? – Вопрос прозвучал так,будто Мордехай регулярно наведывался в морг для подсчета трупов.

– Двенадцать. – Билл нажал на дверную ручку.

– Ты в норме? – спросил меня Грин.

– Не знаю.

Металлическая дверь хранилища медленно отворилась.

В холодном воздухе чувствовался резкий запах антисептика.

Выложенный белой плиткой пол, голубоватый светфлуоресцентных ламп. Следуя за Мордехаем, я опустил голову, стараясь несмотреть по сторонам, но получалось у меня плохо. Мертвые тела были до ступнейпокрыты белыми простынями – в точности как показывают по телевизору. На большихпальцах висели бирки с номерами.

Мы остановились в углу между длинной каталкой и небольшимстолом.

– Лонти Бертон. – Билл драматическим жестом откинул крайпростыни.

Я увидел лицо молодой женщины. Ошибки быть не могло, этобыла она, мать Онтарио, лежавшая в рубашке из простой белой ткани. Смерть никакне исказила ее черты, казалось, она просто спит. Я был не в силах отвестивзгляд.

– Она, – сказал Мордехай, будто знал ее долгие годы, ивыжидательно посмотрел на меня. Я кивнул.

Билл отошел в сторону; у меня перехватило дыхание.

Детишки уместились под одной простыней.

Их уложили по росту, вплотную друг к другу, с одинаковосложенными на груди руками. Спящие ангелы. Уличные солдатики, так и не успевшиестать взрослыми.

* * *

Мне захотелось прикоснуться к Онтарио, провести ладонью поего щеке и попросить прощения. Захотелось разбудить его, привести домой,накормить. Дать все, чего он только не попросит.

Я шагнул ближе, чтобы всмотреться в его лицо.

– Не прикасайтесь к ним, – предупредил Билл.